преса
Автор: Екатерина ЛебедеваВидання: «Столичные новости»
ЛЮБКО ДЕРЕШ: «ЛИТЕРАТУРА СЕГОДНЯ ПРИБЛИЖАЕТСЯ ...
http://cn.com.ua/N419/culture/person/person.html№32(419)
22-28 августа 2006
Юный и популярный писатель Любко Дереш живет во Львове и считает себя безработным. Но, тем не менее, утверждает, что на писательские гонорары вполне можно жить...
Недавно вышел четвертый роман Дереша «Намір!» (детальнее об этой книге см. «СН» №26 за 11—17 июля 2006 г.), и уже осенью Любко собирается отправиться в промотур в его поддержку. С этим писателем и довольно неординарной личностью пообщался наш корреспондент.
— Как по-вашему, нужно ли писателю быть трудоголиком?
— Стивен Кинг сказал однажды очень мудрую вещь: «Плохой писатель может стать хорошим, но великим рождаются». Чтобы стать хорошим писателем, необходимо просто много писать. Я полностью согласен с тем, что для того, чтобы стать хорошим писателем, прежде всего, нужно стать трудоголиком.
— Но так и до графомании недалеко...
— Я бы не сказал. Хотя, конечно, случаи бывают разные. Но, конечно, если ты написал ерунду, необязательно ее показывать людям. Можно публиковать только лучшие произведения, но, тем не менее, продолжать выписываться по максимуму. Если не писать постоянно, то перо заржавеет, и когда муза все же тебя навестит, ты просто не сможешь ничего написать.
— А какой перерыв в творческом процессе лично у вас был максимальным?
— Между «Архе» и «Наміром!», когда пауза затянулась на год.
— Над чем работаете сейчас?
— Последнее, что закончил, — статья для нового журнала, посвященного современной экспериментальной музыке. Я написал обширный материал про психоделическое в современной музыке.
— Есть мнение, что журналистика сейчас становится все ближе к литературе...
— Наоборот, литература приближается к журналистике. А вообще, образовывается слабоделимый поток текстов, и все сложнее отличать, что это: литература, журналистика, мемуары... Все меньше критериев, по которым можно делать выводы литературным критикам. Я связываю это с понятием постмодернизма, который растворил основные ориентиры.
— Какой вид искусства вы считаете наиболее значимым?
— Кино. Оно сочетает в себе и звуковую нагрузку, и смысловую, и визуальную. Мне ближе фильмы иррациональные, например, работы Терри Гиллиама, Дэвида Линча, Ларса фон Триера. Впрочем, есть множество других режиссеров, которые тем или иным образом обыгрывают иррациональность мира. Или даже самого кинематографа.
— А насчет экранизации своих книг подумывали?
— Было бы неплохо экранизировать «Культ» или «Поклоніння Ящірці», но я бы не сказал, что это моя мечта.
— Как относитесь к принципу сериальности в литературе?
— В этом нет ничего постыдного. Это отдельный вид литературы. Он рассчитан на определенных читателей, которые вполне подобными книгами довольны.
— В таком случае, по каким критериям лично вы подразделяете литературу?
— На жанровую и нежанровую. В нежанровой литературе могут быть как «попса», так и образцы «чистого, вечного»... И в жанровой литературе существуют как образцы очень качественных произведений, так и не очень. Но, подчеркиваю, это разделение не является оценочным, я не разделяю литературу на «низкую» и «высокую».
— А свои книги куда зачисляете?
— Они балансируют между жанровой и нежанровой литературой. Эксперименты исключительно с текстом не вызывают во мне бурного интереса. Меня увлекает игра с фабулой, с настроениями, с персонажами — я себе ничего не запрещаю.
— Отличаются способы, которые вы используете для вдохновения и для расширения сознания?
— Со временем все меньше: и творчество, и расширение сознания становятся одним процессом.
— Сюжеты ваших книг в значительной мере построены на снах, видениях, галлюцинациях. С чем это связано?
— Такой у меня характер и психическая конституция — осмысливать мир как набор снов. Но, честно говоря, я не согласен с тем, что сюжеты моих книг так уж сильно привязаны к видениям. В них достаточно и реалистичных описаний: событий, людей, природы.
— Насколько для вас важно одиночество?
— Это один из самых необходимых факторов душевного равновесия и возможности творить.
— В каждом литературном герое присутствует частичка автора, его создавшего...
— Конечно. Родители ведь не могут отрицать, что их дети — это их дети. Точно так же ты не можешь создать что-то, если оно не вышло из тебя. Даже опыт, перенятый у кого-то, должен быть пропущен сперва через себя самого.
— А как вы относитесь к процессу постепенной виртуализации реальности?
— Мне кажется, что благодаря этому сегодня тексты начинают получать некую визуальную составляющую. Когда-то мы с Издрыком размышляли над фокусом построения художественного текста языком программирования. Вводишь слово с клавиатуры, и оно обретает определенную визуальную форму. Это тоже нечто среднее между литературой и интерактивом. Хотя, откровенно, это не совсем то направление, которое меня интересует. Если бы литература сама по себе могла создавать виртуальные просторы в сознании читателя, это было бы интересно. Но мир и так виртуализируется — зачем это усугублять?!
— Но ведь пути назад все равно нет...
— Вместе с виртуализацией мира утрачивается реальность жизни.