преса

Автор: Светлана Долинчук
Видання: «Інтернет-газета «Главред»

Это ложь, что в СССР не было секса. Украинцы – оче

http://glavred.info/archive/2005/12/26/175309-4.html

26.12.05
Анатоль Перепадя по праву считается самым выдающимся переводчиком в Украине. Это он впервые перевел со старофранцузского «Гаргантюа и Пантагрюель» Рабле – книгу, на которую пал выбор Виктора Ющенко, когда Президент решил однажды сделать подарки некоторым людям из своего окружения.
Глава государства не пожалел денег и, говорят, купил 10 подарочных комплектов этого издания ценою 300 грн. каждый.
Также Анатоль Перепадя - кавалер самой высокой награды Франции в области литературы и искусства – Ордена Академических Пальм. Ее он получил за перевод на украинский язык знаменитого семитомника Марселя Пруста «В поисках утраченного времени».
Надо отдать должное усидчивости «тлумача» (как называет себя сам Перепадя) – эту книгу не каждый человек в состоянии прочесть в своей жизни. А он не только перевел грандиозное произведение, но и не утратил в свои 76 лет ироничности и добродушия. Хотя переводческий подвиг мог обойтись Перепаде дорого – когда оставалось перевести два последние тома, он серьезно заболел, и было даже не надеялся закончить свой труд до конца.
Сейчас Анатоль Перепадя полон оптимизма и намерен в ближайшее время закончить перевод на украинский всего наследия итальянского поэта Франческо Петрарки.
В перерыве между делом он встретился с корреспондентом «Главреда» и рассказал не только о своей судьбе переводчика, но и об особенностях современной литературы, в которой «нет запретных тем».
«Меня выбросили из социализма в капитализм»
Расскажите, как вы стали переводчиком? Почему выбрали именно эту профессию?
Я закончил факультет журналистики Киевского университета им. Шевченко, но в газете долго не работал. Показалась мне эта работа весьма неинтересной. Все там надо придумывать. Но главное – очень много пить водки. А я такое никогда не выдерживал. Ну, разве что выпивал сто граммов, когда надо от гриппа спасаться...
И выручил меня французский язык. Хотя раньше чуть не выгнали из института, потому что по французскому одни „неуды” получал. Так, подумал я, хватит сидеть в Суммах (здесь я работал после журфака). И решил переехать в столицу. Пошел в издательство детской литературы «Вэсэлка», в редакцию зарубежной литературы.
А как пришли к переводу более серьезной литературы?
В библиотеке, которая сейчас называется парламентской, а раньше КПСС, попалась мне на французском книга Альберта Камю «Чужой». Меня поразила необыкновенная манера письма этого произведения. Очень понравилась. Поэтому занялся переводом этой книги, чтобы потом предложить для публикации в издательство «Днепр». Но я там не получил поддержки, мой перевод не попал даже в тематический план. Поэтому был опубликован только через 30 лет, в 1991 году.
И в этом была моя трагедия – все, что хотел переводить, Москва не позволяла. Чтобы не был конкуренции. Тогда нам Москва предлагала переводить соседей: поляков, чехов, болгар, румын, то есть литературу социалистического лагеря. Это разрешали украинцам, а что-то более серьезное, авторов Западной Европы, доверяли только Москве. Мне же, кроме Камю, еще и Сартр нравился, очень добрый Сент-Экзюпери. Но эти авторы из планов Киева вычеркивались.
А еще одна моя трагедия советского периода была в том, что я очень любил украинский язык, который был, по сути, под запретом. Каждый переводчик в то время был «под колпаком» КГБ. Нас периодически вызывали на собеседования, чтобы знать, чем мы «дышим». Кроме того, хватало в окружении «стукачей» и доносчиков.
Как-то у меня спросили в КГБ: «На каком языке у вас в семье говорят?». А я знал, что телефон прослушивается, поэтому не мог прямо врать. И признался, что общаемся в семье на украинском, я вырос в семье педагогов. Я полюбил и понял украинский язык благодаря Библии в переводе Пантелеймона Кулиша, в которой использовано много слов из церковнославянского языка.
Моя родная культура – украинская, но и русскую чужой не считаю. Потому что большой вклад в ее развитие сделали представители нашего народа (Гоголь, Достоевский, Чехов, Шолохов, Маяковский и даже Солженицин). Вообще же хочу отметить, что украинский язык развивался под влиянием польского и русского.
Были случаи, когда в адрес издательства «Днепр», где я долго работал, организованно писали письма, в которых критиковали тексты переводов. За это наказывали, КГБ заводило на переводчиков дела, шитые, по сути, белыми нитками. Такая система была. В конце концов, нашу редакцию разогнали. Это случилось в 1971 году.
Так я остался без работы. У меня на тот момент было 12 с половиной лет стажа. И выбросили меня из социализма в капитализм.
Ваша фамилия попала в «черный список», наверняка с работой появились проблемы…
Да, нелегко пришлось. Я делал переводы, причем сразу для нескольких издательств. Приблизительно я зарабатывал благодаря этому около 300 рублей в год. А чтобы выжить, нужно было по крайней мере 1 тыс. рублей. Выручали друзья. Они подписывали псевдонимами мои переводы, чтобы их публиковали. Потому что многие издательства отказывались со мной работать, им запрещали. Максим Рыльский, кстати, тоже так был вынужден работать.
А поскольку у меня свой, яркий стиль перевода, насыщенный лексикой, то когда поступала издателям рукопись, они сразу понимали, кто ее истинный автор, хотя подпись стояла не моя. Но они делали вид, что не замечают этого, не доносили в КГБ. И в этом проявлялась их солидарность. Благодаря такой поддержке я выжил. И выжил успешно.
Москва боялась конкуренции или не хотела, чтобы в Украине развивалась своя переводческая школа, чтобы развивался украинский язык?
Очевидно, и то, и другое. Наверно, хотелось в столице «заглушить» украинский язык, хотя даже Даль в предисловии к своему знаменитому словарю писал, что украинский язык более древний.
«Пишут об этом сексе очень откровенно…»
А когда распался Советский Союз, чем занимались? Как встретили этот поворот истории?
Тогда началось мое время, звездное время. Стали публиковаться мои переводы, которые были сделаны давно. Сразу же вышел целый том Альберта Камю. Потом – Экзюпери, Мориак. А даже стал богачом. Но временно. Благодаря известным экономическим реформам Павлова мои сбережения обесценились. Я всю жизнь мечтал купить машину, в сберкассе было 13 тыс. В один миг оказалось, что у меня не осталось ни рубля. Но я особо не огорчился. Может, только сейчас куплю машину. Да и только потому, что Франция для меня стала постоянной дойной коровой. Французы постоянно поддерживают финансово. И даже орден нацепили искусства и литературы.
А что интереснее всего переводить?
Люблю живую, чувственную литературу. Мой любимый писатель – Достоевский. В своих произведениях он открывает глубины человеческой души и жизни.
Вы часто переводите современную литературу?
Да, перевожу. Зачастую дают романы из издательств, в которых лексика близка к порнографии. Пишут об этом сексе очень откровенно.
Не испытываете трудности при переводе ненормативной лексики?
Постоянно с ней сталкиваюсь! У французов нет запретных слов! Да и в украинском языке их почти не осталось. И, скажу я вам, когда думают, что в Советском Союзе не было секса, то все это вранье. Я считаю, что украинцы – очень сексуальная нация.
В последнее время часто приходится сталкиваться с плохим переводом иностранной литературы. «Перловодчики» (другое слово по отношению к некоторым молодым переводчикам подобрать трудно) порой легкомысленно относятся к своему труду. Вы же, представитель старой гвардии, чувствуете ответственность перед будущими читателями?
Я не могу упасть ниже профессионального уровня. Это был бы позор для меня. Добропорядочность - на первом месте. Надо делать хорошо свою работу, не халтурить. Главное - не стать «заробитчанином».
Какую проблему считаете основной для переводчиков?
А лично я не вижу проблем. Потому что мне Бог дал талант. У некоторых коллег бывают мучения творчества при переводе, а для меня моя работа - как игра. И в этой игре я должен играть по всем правилам.
«У украинцев крестьянское – это и есть аристократическое»
Самый громкий ваш перевод последнего времени – «Гаргантюа и Пантагрюель» Франсуа Рабле, вышедший в издательстве «Кальвария». Говорят, даже Виктор Ющенко купил десять комплектов подарочного издания этой книги (в кожаном переплете, ценой около 300 грн. каждый) и подарил своим друзьям.
Да, я тоже знаю о таком приобретении Президента.
Франсуа Рабле – это вообще особая фигура. Он очаровывал меня еще в самом начале карьеры. Сначала я прочитал его в переводе, но мне не понравилось. И я решил дорваться к оригиналу. Там очень много загадочных слов, ради словесной игры Рабле очень много себе позволяет. Характер «Гаргантюа в Пантагрюель» – карнавальный.
В этой книге нет никаких запретов. Я понял, что ее надо переводить не литературным языком. Это, по сути, первый грандиозный роман, от которого пошла вся мировая литература. Это романоязычный феномен, неслыханное языковое явление, словесный фейерверк. Поэтому в переводе надо передать его дерзость, наглость. Это произведение выигрывает через «абсурдную синонимичность», как писал языковед академик Затонский.
В предисловии к изданию я так и написал, что это не литературный, а внелитературный язык. На русский Рабле почти невозможно адекватно перевести именно по языковым причинам. Ведь русский язык довольно молод, у него нет столь могучих возможностей. А украинский язык, как никакой другой, - благодатнейшая почва для подобных экспериментов.
А еще россиянам переводить адекватно на русский язык произведения французских авторов порой непросто потому, что, к примеру, французские наследные вельможи, в отличие от российских, живя среди народной речи, обожали просторечье и охотно, даже по-снобистски, использовали его в салонах. Просторечье свойственно и украинцам. Следовательно, у французов, как и у украинцев, крестьянское - это и есть аристократическое. Россиянам это трудно понять.
Украина отстает от Запада по качеству переводов?
С художественной литературой проблем нет. А вот с научной - дела похуже. И в этом плане отстает не только Украина, но и Россия. Пока в западных странах все развивалось, у нас был «мертвый сезон».
Достаточно ли в Украине талантливых молодых переводчиков, которые смогут достойно продолжать ваше дело?
Таланты есть. Но ясно, что не густо. Недавно, к примеру, мне попался перевод сказок с персидского, сделанный молодым переводчиком, так я был просто очарован! Я уверен, что каждый человек имеет какой-то талант, но не каждый из нас понимает, в чем его богатство.