преса

Автор: Беседин Платон
Видання: «Інтернет-видання Kiev Report»

Трудно быть Дерешем

http://kievreport.com/blog/author/kievreport/
13.03.2014

Писатель Платон Беседин о книге Любко Дереша «Миротворець».

Трудно быть Любко Дерешем. Три десятка лет прожито, а в послужном списке — семь романов, статусные премии и переводы на французский, итальянский, немецкий, сербский языки. Трудно, особенно если ты дебютировал в семнадцать лет программным романом-манифестом, по случаю оказавшимся ещё и, в общем-то, увлекательной историей жизни.

В таком случае не избежать громких маркетинговых ярлыков: «будущее украинской литературы», «вундеркинд» и даже «близкий к гению». Подобные светочи, коими, впрочем, им ещё предстоит стать, появляются в каждой стране в разное время, их, честно сказать, хватает: например, Раймон Радиге во Франции или Сергей Шаргунов в России. В Украине нишу молодого и ну очень талантливого с претензией на ну очень блестящее будущее занял Любко Дереш.

Всё это, безусловно, хорошо и приятно, но, согласитесь, накладывает смахивающие на вериги обязательства. С каждой последующей книгой от тебя ждут шедевра. И новый текст читают с двоякими чувствами. С одной стороны — «ах, ну, удиви, ну, дай жару, не повторяйся», с другой — «не разочаруй, не будь хуже себя прежнего». А есть ведь ещё контракты, обязательства — коммерция, удушающая, по рукам, мыслям, эмоциям связывающая.

Наверное, во многом поэтому автор начинает стесняться своих ранних произведений, а поздние, наплевав на всё, старается писать более тщательно. Кто знает, возможно, пройдёт время, и всё ещё молодой львовский писатель Любко будет стесняться и своей книги «Миротворець», изданной недавно в «Кальварии», где, к слову, выходил первый роман Дереша.

Книга, в которую вошли две повести и рассказ, по объёму небольшая, всего 196 страниц, но вложить в неё автор постарался, что называется, вагон и маленькую тележку смыслов, занявшись тем, без чего не обходится любое мало-мальски знаковое произведение — богоискательством. Занялся всерьёз, без заигрываний и маскировок.

Хотя, пожалуй, именно литературного баловства, психологических и лексических кружев, прежде всего, и не хватило новым текстам Дереша, который писал так, будто сантехнические работы выполнял. Вода — хотя тут уместнее говорить об агиасме — должна поступить из точки А в точку Б, от автора к читателю, от гуру к ученику. Максимально быстро, с минимальным числом потерь, под максимальным напором.

Отсюда и топорный, канцелярский язык, коим не престало разговаривать с читателем автору калибра Любко Дереша. Ведь от текста, помимо научения и сюжета, ждёшь ещё и того, чтобы писатель вывернул предложение как-нибудь этак, вот так, как в сугубой прозе жизни обыватель не вывернет, вставил оригинальное словечко, а, если муза будет щедра, то и новое в жизнь привнёс. Но у Дереша, как писал советский поэт, чей женский аналог в лице «Чёрной Анны» Марциновской присутствует в начальной повести «Дивна історія Стефана Лянге», вышло из серии «нате!». Штамп на штампе, будто в рейсовый автобус набились, и все как один русизмы: «відчув себе на коні», «довгими зимовими вечорами», «трапився бурхливий роман» — целая россыпь лексических монстров на несколько страниц не самого плотного, небрежного текста.

Та же карма стереотипов у Дереша и с образами: если ребёнок, то обязательно поздний и, конечно, желанный, если отмщение за попранную честь девушек, то так, чтобы обидчик умолял о прощении прилюдно, словами, коими в жизни никто никогда не разговаривает. Характеры персонажей выписаны нечётко, мотивация их туманна.

Герой, ясное дело, под стать происходящему — этакий благородный, романтичный мыслитель. Ещё и — кто бы сомневался? — хорош собою. «I’m just a dreamer», как пел любитель мышиных голов Оззи Осборн. Но у Дереша герой — не просто мечтатель, он Бог.

Его произведениями, личностью, судьбой и увлекается студент Стефан Лянге, собирающийся писать по творчеству кумира, Себастьяна Штукенгайзена, диссертацию. Исследовать, действительно, есть что: наиболее известные работы Штукенгайзена — Альфа и Омега всех главных наук двадцатого века. Каждая страна, добившаяся успеха, получила от кумира Лянге бесценную информацию, являющуюся частью одной большой истины. Стефан же, увлекшись Штукенгайзеном, расстаётся с семьёй и теряет девушку, почему-то приходя в ужас не от того, что возлюбленная ушла в принципе, а от того, что ушла к россиянину.

Но все эти потери, в сущности, не важны, потому что в тексте аки матрице бытия есть место исключительно для Бога. Штампы, русизмы, конструкции вроде «хитро спланована акція темних сил» — лишь осколки, уродливые, изувеченные, но осколки той самой божественной истины, состоящей из многого и многое включающей.

Мысль о мозаичном Абсолюте кочует у Дереша из текста в текст. В «Невероятной истории Стефана Лянге» она рассматривается как древо жизни, ветвями коего являются языки мира, в рассказе «Миротворець» — как атомы, беснующиеся в роковой бомбе, чуть-чуть осталось до взрыва, в повести «Святий Христофоре, молися за нас» — как Хронокосм, в призме которого исследуются связи и сходства всех религиозных учений мира. Автор декларирует необходимость священного пути с одной, очень простой и вместе с тем чудовищной по своей масштабности, целью — напомнить читателю (да и себе, наверное, тоже), что истина одна, она есть, от неё не избавиться.

Всё остальное — лишь атмосфера, создавать которую Дерешу, несмотря на лексическую бедность, удаётся великолепно. И ностальгические реминисценции («Читати Раскатов колись полюбляв. Він читав пригоди Тома Сойєра, читав Даніеля Дефо, був частково знайомий з Конан-Дойлем і якоюсь мірою з Фенімором Купером»), и эзотерические экскурсы (тут тебе и Платон, и «Рамаяна», и «Ригведа», и кинокефалы) , и зарисовки из жизни яппи в Египте, и любовные терзания вторичны. Об этом писали и Гессе, и Коупленд, и Эллис, и Алексей Иванов (с его романом о дэнжерологах «Псоглавцы») и, прости господи, Дэн Браун. Да и сколько ещё напишут? Не суть.

Затевалось-то всё ради другого — надиктовать читателю, когда-то упивавшемуся «Культом» и «Наміром», что есть главное, системообразующее, вечное, которое не скрыть ни за дымом марихуаны, ни за пылью книг, ни за научными опытами. Оно проступает, как то прогорклое масло на бумаге от пирожков, которыми нас потчевали в студенческих столовых. Оно явно, оно здесь. Протяни руку, открой глаза.

От того реальность, создаваемая Дерешем, настолько эклектична. Сотканная из парадоксов и мифов, деталей быта и шаблонных ситуаций, она функционирует по своим алогичным законам, кидая обывателю подсказки, намёки, а иногда откровенно полыхая спасительной надписью «выход». Чуть измени угол зрения — и откроется «дивовижне видовище внутрішнього запустіння», коим неизбежно придётся заняться: пахать, сеять, растить — искать утешения. Внутри себя, но через Бога.

Собственно, книга Любко Дереша «Миротворець», пожалуй, именно что об этом. Ну и ещё о том, что человеком быть трудно, а Господом Богом почти невозможно.

Пн Вт Ср Чт Пт Сб Нд
123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
28293031







231 авторів
352 видань
86 текстів
2193 статей
66 ліцензій