преса

Автор: Ксения Владимирова
Видання: E-MOTION, Інтернет-видання

Василь Шкляр «Кров Кажана»

Выпуск 56 (11.04.2006–17.04.2006)

http://www.e-motion.com.ua/issue56/books/hunters_hut/Vasil_Shkljar_Krov.html

“Как по улицам Киева-Вия / Ищет мужа не знаю чья жинка…” (Осип Мандельштам)
Идеальное тело — идеальное убийство
Три кита, без которых не было бы увлекательного романа, — это умно скроенный, детективный сюжет, эротика и мистика.
Итак, сюжет. Муж главной героини Нестор утонул. Тела не нашли – поэтому у всех на уме подозрения, а может, это убийство? Допросы следователя Притулы, долги фирмы и симптомы беременности. К тому же, несколько любовников, требующих внимания, один из которых — священник Серафим, изгоняющий бесов, другой — депутат Г. С., президент благотворительного общества “Дитяче серце”, не снимающий с пояса кобуры, а еще придурковатый слуга Иванько. Всё это вконец изматывают нашу героиню Анастасию Михайловну — женщину с идеальным телом и хорошо устроенной умненькой головкой.
То, что происходило до и после загадочной смерти, наводит на мысль, что если Нестора убили, то сделали это мастерски, то есть воплотили в жизнь мечту любого детективщика, — смоделировали идеальное убийство. Выпавшие на долю бедной хрупкой женщины испытания доводят ее до того, что она соглашается посетить психоаналитика, и как на исповеди, выкладывает ему — дескать, я убила!
Поддерживает читателя в тонусе и литературная эротика. Относительно откровенных сцен уже не хочется делать постсоветскую оговорку “секс у нас есть!”, приятнее сравнивать шкляровскую литературную интимность, например, с текстами Мишеля Уэльбека. Как вы могли догадаться, ни-ни, ни капли ханжеской стеснительности — с читателем играют честно.
Это вам не Бетмен, или Немного о мистике
Да-да, это не Бетмен, это кажан! (Летучая мышь — для тех, кто украинского не знает.) Ничего о глянцевых супергероях, спасающих мир, не будет. Не будет и мирного детского фольклора — доброго домового, смешного лешего, красивой русалки. Будет выпитая кровь кажана, напоминающая то ли подсоленный мед, то ли сырые грибы, то ли сперму. А причащаются Анастасия со своим любовником священником-чернокнижником Серафимом кровью кажана в алтаре храма, будто совершая черную мессу. “Это роман о рождении демона”, — комментирует сам автор (из интервью газете “Зеркало недели”, № 15, 2003 г.). Такое же ощущение демонического, вот так попросту проживающего по соседству с людьми, у меня возникло, глядя на картины Ивана Марчука. Головы, руки, шеи, закрытые пышными ресницами глаза, изображенные на полотнах, — все вроде бы сплетено из гибкой и пахучей лозы. Но чуть больше алого, и невинный романтический образ превращается в портрет освежеванного человека с содранной кожей, как в учебнике анатомии, когда на обозрение вынесены мышцы и сосуды.
Эмма Бовари — это я
Роман Шкляра написан от лица женщины. Как женщина свидетельствую — с точки зрения гендерной психологии — всё достоверно. Героиня и герои романа полнокровные, реальные и узнаваемые наши современники, и ничто человеческое им не чуждо.
Верховная Рада
Попила наша героиня кровушки кажана, полетала на коцюбе на Лысую гору и нагуляла от Самого Нечистого демоненка Никуба. Никуба, как и полагается нечисти, выбился в люди, и даже в 2033 году с большим отрывом победил на президентских выборах. Хорошо, что сей политический реверанс сделан только в эпилоге. Честно скажу, думала, что последней точкой романа будут дела душеспасительные, а не политические, что еще раз события закрутятся вокруг человеческой души и глубин подсознания, вроде всё к тому и шло — ан нет, мирское уловило в свои сети. А ведь неплохо бы и о душе подумать…
Литературоведческие аллюзии
Роман Шкляра — это тот случай, когда неохота рассуждать ни о постмодернизме (проникновении жанров массовой литературы в мейнстримовскую прозу), ни о качественной украинской массовой литературе. Хотя и то и другое здесь присутствует, и пищу для теоретических умствований дает обильную. Но неохота расклеивать литературоведческие ярлыки, пусть и красивые, потому что де-факто нам дан интересно написанный роман, на фоне которого литературная идеология — от лукавого.