преса

Автор: Ольга КЛИНГЕНБЕРГ
Видання: Кіевскій Телеграфъ, газета

Горячий финский юмор

Особенности национального духа
http://www.telegrafua.com/189/culture/1457/
22 - 28 декабря 2003 №47 (189)

В национальных кинематографиях есть четкий принцип — фильмы существуют локально в рамках страны и в тени для мировой общественности до тех пор, пока не появляется харизматический режиссер. Его оригинальный киноязык завоевывает сердца публики (как правило, немассовой) и награды фестивалей. В результате он становится популяризатором кинопродукта своих соотечественников и законным стержнем тех или иных национальных ретроспектив. В Финляндии такая история случилась с братьями Каурисмяки. Два режиссера — Аки и Микки — в конце 80-х добились мирового признания благодаря особому ироничному стилю своих картин. Может быть, и не впервые, но наиболее ярко представители нации мифологического медитативного темперамента нашли адекватное воплощение его на пленке. Более того, в минимализме и немногословности своего повествования фирменным знаком сделали юмор. Конечно же, своеобразный и неповторимый. Теперь имя Каурисмяки предопределяет интерес ко всему финскому кино. Неужели в этой стране так снимают все? Логично ответить на это отрицательно. Что и продемонстрировал прошедший в киевском Доме кино трехдневный финский кинофорум.
В свое время, начиная с 50-х, с появлением и развитием ТВ в этой стране, как и во многих других, кинематограф испытал кризис и забвение. И что уж говорить о Финляндии, если под натиском малого экрана пала даже такая мощная киноиндустрия, как итальянская. И несмотря на то, что понятие "кинофильм" у современных финнов существует, оно во многом размыто приемами телевидения. Такое сложно объяснить на пальцах, но каждый раз, смотря среднестатистический фильм соотечественников знаменитых Каурисмяки, поражаешься, до чего же он напоминает вынесенный на большой экран телерепортаж.

Три из пяти представленных фильмов (а впрочем, в какой-то мере и остальные два) были как раз такими телевизионно-манерными. В этом есть свое очарование. Например, рассказ о том, как живет часть скандинавского полуострова и зачем она вообще это делает ("Река"). Хотя подобные картины, на мой взгляд, одни их самых ходовых: всегда подкупает фантазия, с которой сценарист увязывает самые различные сюжеты в единое целое. И вовсе не для морализаторских деклараций о правах женщины в обществе, кои представляла картина "География страха" (режиссер Аули Мантила). Финское кино 90-х действительно отмечено волной женских режиссерских опытов. И Аули Мантила стала одной из ее представительниц, завоевавших авторитет на международной сцене своим дебютом 1997 года — "Коллекционерша". Тему насилия, заявленную в этой картине, автор продолжила и в следующих работах. Но едва ли триллер "География страха" способен перевернуть сознание и воспитать обывателя. Подобной силой обладают лишь истинные произведения искусства. И все же финны считают своим долгом исследовать несправедливость общества. Низкий поклон отвесила ей и лента Алекси Мякеля "Плохие парни" — рассказ о четырех братьях-маргиналах, чей социальный психоз был заложен в детстве отцом-шизофреником. Признаться, подобные киноистории навевают грусть и закономерное — "нам бы ваши проблемы". Смотреть его так же непросто, как, наверное, финское телевидение на языке оригинала.

И все же фестиваль порадовал одним открытием. Им стал непрограммный Аки Каурисмяки с фильмом "Юха"… Несколько лет назад во время его просмотра на кинофестивале "Молодость" зал Дома кино уже сотрясался истерическим смехом. Безусловно, эта стилизация под немой фильм с фирменным тавром Каурисмяки — иронией наивности — главный козырь программы. Пересматривать "Юху" и удивляться тому, с какой виртуозностью Аки жонглирует приемами "великого немого", модерными ракурсами съемки и уникальной звуковой палитрой (то неожиданно через музыкальный фон прорывается грюк двери, то жужжание электробритвы…) можно бесконечно. Видимо, зная это, организаторы представили фильм во время еще одной фестивальной программы — на сей раз немого кино, где буквально через два дня "Юха" повторила свой триумф. На долю фильма выпал одобрительный смех публики, не знавшей, что история деревенской простушки, соблазненной сутенером, — экранизация классического финского романа Юхани Ахо, произведения грустного, почти трагического, пережившего на своем веку четыре национальных киновоплощения. Но самое яркое впечатление от финской ретроспективы подарил вольный пересказ произведения Арто Паасилинна "Год зайца" — фильм, которого лично я ждала с нетерпением и большой опаской. Вдохновенная история 70-х о конфликте урбанизации и природы, который в пользу последней с легкостью разрешил для себя журналист Ватанен, не так давно вышла в украинском переводе в издательстве "Кальвария". Прочитав роман об одиссее на родных просторах человека и его друга-зайца, я удивилась, насколько свежо и актуально эта символическая притча звучит сегодня. Постигнув самую ее суть и отбросив лишние (хотя и увлекательные) подробности, режиссер Ристо Ярва экранизировал "Год зайца" в далеком 77-м году. Подобно возвращению героя романа к земной истине и вкусу жизни вместе с "Годом зайца" финское кино вернуло мне уверенность в том, что национальную кинематографию делает не отдельный стиль, а интонация, с которой тот или иной народ говорит в своем искусстве о вечном.