преса

Автор: Светлана Сененко
Видання: Сайт http://books.imhonet.ru

MAN NO MORE

Войны и миры Евгении Кононенко
http://books.imhonet.ru/element/1095267/opinions/

Евгения Кононенко «Без мужика», издательство "Флюид", Москва, 2009, перевод с украинского Елены Мариничевой

Знаете, как оно бывает, когда немного завидуешь тем, кто еще не читал, но собирается прочитать книжку твоего любимого автора? Вот такую примерно зависть, смешанную с радостью, я испытываю сейчас в связи с выходом из печати дебютного сборника малой прозы украинки Евгении Кононенко «Без мужика» в переводе на русский язык. Прочитав тексты, вошедшие в сборник как в оригинале, так и в переводе, свидетельствую: перевод получился исключительно удачным. Впрочем, чтобы это понять, знакомство с оригиналом не обязательно, поскольку когда читаешь по-русски эту небольшую книжку, совершенно не замечаешь, что это перевод.

В сборник вошло тринадцать рассказов и две короткие повести. Каждый из текстов – со своим настроением, тональностью, сценой, структурой, яркими и узнаваемыми деталями. Они разнообразны по форме (монолог, диалог, письмо, сцена, панорама, внутреннее озарение, жизненный урок...), и в каждом – своя изюминка. Героини и герои Кононенко – живые, многомерные, «круглые» (в противовес «плоским» в терминологии английского критика и романиста Форстера), выбивающиеся из стереотипов и схем. И автор любовно играет с ними, «перенося» их из одного своего текста в другой: внимательный читатель замечает, к примеру, что герои одного рассказа походя обсуждают главную героиню другого, намекая на перипетии ее судьбы, о которых мы только что читали.

Своего рода «програмной» вещью писательницы можно назвать повесть-эссе «Без мужика», давшую название всей книге. Ее часто называют манифестом украинского феминизма. Конечно же, с этим утверждением вряд ли согласится хоть одна сознательная феминистка (подозреваю, что и сама Кононенко не согласится). Тем не менее, надо признать: повод для таких подозрений дала сама автор, вложившая роковое слово «феминизм» в уста героини, от чьего имени ведется повествование. Эта женщина немало настрадалась от того, что феминистки называют патриархальным общественным устройством и гендерными стереотипами, но её исповедь скорее можно назвать фронтовой сводкой с пресловутой «войны полов» . Повествование плотное, густое, язык «цепляет за живое», отдельные куски, пронизанные убийственным, саркастическим или горьким и «щемким»(«щемящим» укр.) юмором, хочется выписать и цитировать:

«Ты иногда грустишь о том, чего нет и никогда не будет. Но в стократ грустнее представлять себя на месте женщин, которые теряют голову, честь, совесть, деньги, здоровье свое кладут, а то и жизнь, лишь бы только не быть БЕЗ МУЖИКА. Ты знаешь массу таких женщин. Они даже дурнеют от любви, хоть и тщательно следят за своей внешнстью, они становятся злыми и хищными, готовыми ради благосклонности какого-нибудь поганого мужика удавить кого угодно…»

«Сейчас на твоем календаре – бабье лето. Некоторые из твоих ровесниц верят, что у них все еще впереди: и большая любовь, и классный мужик.( ибо на кой черт большая любовь к обыкновенному дядьке?) И вдруг настанет день, когда придет сильный и чуткий, мудрый и мужественный, кто оценит твои духовные искания и обретения, примет твою бытовую безалаберность и принципиальную нехозяйственность, а также найдет общий метаязык с твоими детьми, с которыми ты и сама-то не знаешь порой, как разговаривать. Неплохо было бы – кто ж откажется? Но у тебя нет иллюзий. Он не придет, потому что его нет. Его нужно вырастить, воспитать, вытащить, выкормить, выдрессировать, приголубить, приласкать, прибаюкать..…прибить!..»

Повесть написана с такой отчаянной женской откровенностью, что большинство критиков (а «Без мужика» широко известна и даже скандально знаменита в Украине) вступают в полемику с её героиней, как будто она – живой человек (а многие уверены, что Евгения поделилась здесь своими личными переживаниями и автобиографическими подробностями). Конечно же, немалая часть личных переживаний и личного опыта есть в текстах любого писателя, есть они и у Кононенко. Тем не менее, тут мы имеем дело с художественным произведением, а значит, автор во многом преувеличивает, заостряет, «акцентуирует», или, говоря словами Марка Твена, лжёт – как и положено профессиональному литератору. Одновременно она говорит чистую правду – только не на уровне «было или не было», а в более глубоком и важном смысле, изображая человеческое существование с его болью, сумбуром, горестями, несовершенством и субъективностью восприятия, что приближает нас к ощущению самой сути жизни.

Было бы ошибкой записывать Кононенко в специфически «женские писательницы», хотя бы потому, что не менее органично она пишет и от лица мужчин. Она показавает своих героев в новом, нетипичном ракурсе, из перспективы женского опыта...

Рассказ под названием «Поцелуй в попку» (о, эти восхитительные кононенковские названия, одновременно, образные и шокирующие!..), написан в форме «подслушанного разговора» между матерью и взрослой дочкой. Несмотря на то, что отношения между ними явно подпадают под определение «дисфункциональная семья», многие вполне благополучные мамы и дочки, читая, узнают себя – хотя бы отчасти. И не только дочки с мамами – мастерски описанный процесс попадания в привычную колею взаимонепонимания, раздражения и досады по отношению к близкому и родному человеку, знаком нам всем (хотя может и не все позволяют себе в этом признаться...). К слову, этот рассказ – тоже сводка с «войны», только на этот раз между поколениями.

Ироничную миниатюру «Полтора Григорюка» можно назвать современным «женским ответом» «Даме с собачкой» Чехова. Григорюк – это нынешний Гуров, увиденный глазами современной же Анны, повзрослевшей, много пережившей, утратившей наивность. И если у Чехова мы имеем панорамный мини-роман в четырех частях с отступлениями, то Кононенко обходится всего лишь одной сценой. Зато какой! Начинается она камерно, с описания внутреннего мира героя, затем происходит вспышка – случайно подслушанный разговор, неожиданная встреча... Но, так же, как и в чеховском «исходнике», всё заканчивается ничем, и герой опять возвращается к своим грёзам и «неполученным ответам на незаданные вопросы».

В рассказе «Три мира» мы наблюдаем процесс внутреннего развития мальчика, выросшего в киевской коммуналке. Здесь и перепетии его взросления, и первая влюбленность, соседи, и процесс возникновения личных философских идей и ценностей... Ну, а коммуналка в рассказе выступает не только в качестве реальной мизансцены, но и как обобщенный символ всей поздне-советской эпохи.

А вот у живописного «диптиха» про рваные и целые колготки «в анамнезе» очевидно не обошлось без Мопассана, которого Кононенко не только читала, но и переводила на украинский. Впрочем, вспоминаются и рассказы О'Генри, с их интригой, неожиданными сюжетными поворотами и – нет, не счастливым, но всё-таки обнадёживающим концом...

И коли речь зашла об именах, нельзя не вспомнить самое «напрашивающееся»: Людмила Петрушевская. Сравнивать этих двух писательниц, конечно, нельзя, как нельзя сравнивать лес и реку. Тем не менее можно говорить об их очевидной близости. Обе они вводят «женский дискурс» в ранг серьёзной литературы, и делают это естественно и свободно. Обеим присущ чеховский «трагизм мелочей жизни», хотя послевкусие от их произведений, даже самых трагических – вовсе не обязательно депрессивное. Говоря словами Евгении Кононенко: «Каждый мой рассказ, где есть и доля комизма, но есть и убийственный трагизм быта, взаимного непонимания, отчуждения – это призыв к людям: ищите выход! не живите так!»

Пн Вт Ср Чт Пт Сб Нд
123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031







231 авторів
352 видань
86 текстів
2193 статей
66 ліцензій